Алексей Соколов приходится мне прапрадедом. А жена его Екатерина Николаевна (дочь Шумова Николая Васильевича) - моя прапрабабушка.
Три жизни священника Соколова
"Ряжские вести", №12 (9864)
В один из обычных дней 1899 года в Никольской церкви села Петрово царило оживление. Ждали нового приходского священника отца Алексея. Какой он будет? Что принесет с собой в село? Люди пока не знали. Кто-то из селян рассказывал, что батюшка, дескать, неплохой, и до этого служил в городе Ряжске, что приехал не один, а с женой, что молод и красив, да имущества с собой привез немного. Вот и все, что знали люди... Но вот наконец открылись двери храма, и пытливый, хитроватый взгляд петровского уезда устремился на высокого, стройного молодого человека, который уверенной походкой прошел через весь храм, кланяясь на все стороны, и устремился в алтарь. Отец Алексей волновался, хотя службу свою знал хорошо и обладал сильным, красивым голосом. Волновался он, потому что знал: Петрово - село особое, крепостного права не знавшее, а значит народ здесь гордый и свободолюбивый. Скромно стояла у дверей храма Екатерина Николаевна. Была она одета необычно, по-городскому. С интересом и любопытством рассматривали ее сотни пытливых глаз. Волновалась она не меньше своего мужа, но вида не подавала. Служба прошла хорошо, а новый священник всем понравился. Вот так началась другая жизнь семьи Соколовых.
Алексей Николаевич Соколов родился в 1871 году в селе Коноплино Ряжского уезда (пометка бабушки - село Коноплино Ухоловского района). Учился в местной школе, по окончании ее был отправлен родителями в Рязанскую духовную семинарию. О, эти безмятежные годы учебы, новые встречи, новые друзья и увлечения! Строгие, но необычные учителя. Среди них знаменитый художник Николай Васильевич Шумов, преподаватель живописи. Здесь в Рязани Алексей знакомится с его дочерью Екатериной, которая училась в то время в Епархиальном училище. А вскоре его направляют на работу в родной Ряжский уезд, где он служит до 1899 года в храме св. Александра Невского, что на железнодорожной станции Ряжск-II.
Но вернёмся в Петрово. Село семье Соколовых понравилось. А значит, надо было обживаться на новом месте. Забот навалилось сразу же много. Это и работа в школе в качестве учителя, и знакомство с прихожанами, обустройство храма, да и надо было подумывать о строительстве нового дома для семьи. За веселый характер, за то, что любил Алексей Николаевич поговорить о жизни с людьми по душам, да и старался не обижать крестьянский люд, всякому бедному да нищему помогал, отвечали прихожане ему взаимопониманием и помощью в делах его. Новый дом получился на славу большим и просторным. С гостиной комнатой и спальней, столовой и кухней. Был в доме и кабинет Алексея Николаевича, где хранилась обширная библиотека художественной литературы, ценные духовные книги. Украшали дом живописные работы отца екатерины Николаевны: большой портрет нищенки с палочкой, автопортрет Шумова Николая Васильевича, портрет Екатерины Николаевны и множество других работ. Стояла в гостиной и фисгармония, на которой играл вечерами Алексей Николаевич, готовясь к службе. А службу он свою любил и относился к ней со всей строгостью, какой подобает истинному священнослужителю. Но особенно он ждал два праздника: престольный петровский Фрола и Лавра и Пасху. С широчайшим размахом и самобытно праздновали их на селе. Со всей округи на Фролов день везли к Святому источнику святить лошадей, в иные годы набиралось их аж под тысячу. Рядом с церковью обычно ставили карусель, и неугомонная ребятня, казалось, сутками напролёт проводила на ней время. Праздник длился 4 дня. На четвертый день обычно мыли овец. На Пасху колокольный звон стоял над селом аж три дня. И всё та же ребятня лезла на 30-метровую колокольню, чтобы вдоволь наглядеться как, там внизу, мужики со всего села мутузят друг друга в кулачном бою, загоняя то один конец села в ручей, то другой. Всем веселье, да праздник, а отец Алексей начинал подворный обход со службой. Впереди него шел церковный причет с четырьмя иконами: Иисуса Христа, Божьей Матери, Светлого Святого Воскресенья и св.Николая Угодника. А у каждого двора их ждали хозяева с молитвами и угощеньем.
Проходили годы, семья Соколовых росла. Родились Елизавета, Надежда, Валентина, Борис, Людмила, Николай, Александр.
В 1917 году в село пришла весть о свержении царя. Отец Алексей, впрочем, как и все священники по всей России, совершил крестный ход по селу. Все петровские люди, стар и моад, вышли на главную улицу. Шли со знаменами и иконами. Шли, не зная, что провожают в прошлое старую жизнь, что впереди новая, неизвестная. Впрочем, отец Алексей чувствовал, что возврата к старой жизни уже не будет. Много раз он впоследствии будет говорить своей младшей дочери: "Ты родилась в новое время, стало быть, и жить надо по-новому, уже не так, как мы". Что вкладывал в эти слова Алексей Николаевич? О чем думал, о чем мечтал, чего хотел для своих детей? Теперь уже никто не узнает.
1918 год был радостным: родилась младшая дочь Оленька. Но радость Соколовых была недолгой. Через семь месяцев Екатерина Николаевна заболела тифом и умерла. Всё село сожалело о ней. Ведь не один раз она приходила в крестьянские избы к больным людям и лечила их недуги. МНого раз помогала бедным, присылая еды и одежду. Затосковал отец Алексей. Садился он вечерами за свою фисгармонию и под звучание инструмента вспоминал, как, будучи семинаристом, бегал к ней на свидания, перелезая через высокий забор дома Шумовых. Вспоминал, как однажды под вечер местный драчун и забияка Кирилл Петраков бросил в его окно камень и разбил стекло. Как хотелось ему тогда вызвать жандарма, да и наказать забияку, но матушка Екатерина уговорила простить его. А Кирилл только плакал, да просил прощенья. И был прощен. Бывало, и ругала она его, когда тот уходил в праздничные дни служить по дворами и не приносил ничего съестного домой, раздавая все по дороге бедным. Как много всего было в их жизни! Но оставалась всегда она для него опорой и хранителем семейного очага. Похоронили Екатерину Николаевну в Петрове, возле Никольской церкви. И долго еще благодарный петровский народ ставил за упокой ее души свечку.
С этих дней заведовать хозяйством начали старшие дочери да нянька, Пелагея Вышегородцева (Лазуткина). Она и выходила младшую Оленьку. Много приходилось ей видеть работы: и стирала, и убирала по дому, шила, готовила обед. Благо, что была она отменным поваром, не зря работала в свое время в усадьбе у помещицы Казаковой. Простая русская женщина! Это она после ареста Алексея Николаевича не побоится и возьмет всю семью к себе, отделив им половину своего дома. Это к ее дому, как стемнеет, будут пробираться люди и приносить мясо, хлеб, одежду для детей священника. Иногда в избе стояло до 30 крынок молока. Благодарный все же петровский народ. Помнил он доброту Соколовых.
Хозяйство у Соколовых было большое: лошадь, корова, несколько поросят, много овец, птица. Больше всех со скотиной любил возиться сын Борис. Хоть и был он с детства хроменьким, но не уступал деревенским мужикам ни в чем. Работал так, что ноги свои больные стирал в кровь. Зато и удовольствие получал большое от работы своей. Бывало, сядет поутру на серого в яблоках рысака и пронесется на нем через все село. Да и младшие братья, чем могли, тем и помогали, хоть и были еще малы. И кто знает, кем бы они стали в своей жизни? Только, видно, от судьбы не убежишь. Все тревожней становилось на селе. Все чаще приезжали из города люди с оружием. В один из таких визитов они потребовали ключи от храма: им нужен был золотой крест. Собрался народ, не пуская людей с оружием в церковь. Да разве могли они противостоять этому насилию, ведь Бог был объявлен новой властью вне закона. А с теми, кто не согласен, разговор простой – статья 58 и лагеря.
Наступил тревожный 1929 г. В стране уже полным ходом шла борьба с церковью и ее служителями. 27 января собрание села Петрово постановило о передаче усадьбы Соколовых "под культурное пользование". Прожили Соколовы в своем доме до мая месяца. А 27 числа приехали вооруженные люди. Зайдя бесцеремонно в дом, они потребовали: "Ну что, поп, откажись от бога, глядишь и жив останешься". Подумал Алексей Николаевич и ответил: "Нет уж, с чем родился, с тем, видать, и помирать придется". Под прицелом винтовки его вывели на улицу и посадили в телегу. А всех детей босиком, в чем были одеты, выгнали на улицу, где уже собралась большая толпа и теснила вооруженных людей в сторону, хлестая их своими шушпанами, пытаясь отбить батюшку. А тот молча смотрел на толпу. И такая грусть была в его взгляде, что все сразу как-то замолкли и замерли. И везли его в скрипучей телеге через все село, а он своим взглядом последний раз окидывал каждый дом, каждого встречного человека, и те кланялись ему вслед, провожая в последний его путь по селу. И уже не узнает отец Алексей, как будут ломать и грабить церковь. Как застонет и упадет 30-метровая колокольня, как кувалдами будут разбивать колокол, жечь на скотном дворе иконы, как закатают в асфальт могилку Екатерины Николаевны. Да разве выдержало бы его сердце, если бы он увидел такое?
Через месяц из Ряжской тюрьмы его перевозили в Рязань. А дети, каким-то чудом узнав об этом, отправились в город на станцию, чтобы увидеть родное лицо, чтобы крикнуть, что ждут его. 20 ноября 1929 г. постановлением особого совещания при коллегии ОГПУ Алексей Николаевич Соколов был осужден по ст. 58-10 уголовного кодекса РСФСР (антисоветская пропаганда) к 3 годам лишения свободы с заключением в концлагерь. Так началась еще одна, другая, жизнь семьи Соколовых.
Алексей Николаевич был отправлен на север, в Северодвинск, на лесоповал. Не раздумывая, за ним отправилась его дочь Елизавета. Ох, и трудная жизнь выпала на ее долю! Будучи замужем за священником Михаилом Михайловичем Дроздовым, которого к этому времени отправили в ссылку в Горьковскую область, она разрывалась, переезжая то к отцу, то к мужу. Тяжелая болезнь одолела в лагере Алексея Николаевича. Уже совсем больным и умирающим он был отпущен из лагеря. Поезд мчал их с дочерью на родину. Как же ему хотелось увидеть родные лица детей, как хотелось хоть немного спокойствия! Дочь Елизавета поняла: не доедет он домой, и приняла решение остановиться в Москве. Так и сделали. Алексея Николаевича сразу же отправили в больницу. И к нему, больному и немощному, съехались его дети. Своим усталым взглядом он обвел всех и вдруг спросил: "А это кто?" "Это наша младшенькая". Не узнал он свою Оленьку. А та расплакалась: так ей было обидно. И вдруг Алексей Николаевич попросил сахарку. Все как-то забегали, засуетились, а сахара так и не нашли. Да он уже был и не нужен ему. 21 августа 1932 г. на 62 году жизни Алексей Николаевич Соколов умер. Не стало больше простого сельского священника. Похоронили его в Москве на Ваганьковском кладбище.
Вот, пожалуй, и вся история. Правда, было еще одно событие в начале 50-х, о котором нельзя не сказать. Три дочери, Елизавета, Людмила и Ольга, вместе с Михаилом Михайловичем Дроздовым да внуком Алексеем приехали в Петрово, чтобы отслужить поминальную молитву на могилке Екатерины Николаевны. Зажгли свечки да поставили их на асфальт, и загремел своим мощным голосом Михаил Михайлович, и стал собираться народ. Испугалась Елизавета, зашептала она на ухо своему мужу: "Миша, пошли отсюда, пошли, ведь заберут нас". "Нет, - ответил он,- грех это – прерывать службу".
Вот так и стоит эта могилка, до сих пор закатанная асфальтом, словно кто-то боится, что восстанет прах покойной Екатерины Николаевны и расскажет то, чего мы еще не знаем. А может, уже пора разбить этот асфальт? И так хочется вспомнить слова отца Алексея: "Мы живем в новое время, стало быть, и жить надо по-новому". Дай нам Бог…
1 сентября 1995 г. Алексей Николаевич Соколов был реабилитирован.
Автор статьи выражает благодарность Ольге Степановне Лариной, Марии Ильиничной Логуновой, Евдокии Петровне Базвановой, Ольге Алексеевне Соколовой, Алексею Тимофеевичу Цымбулову за помощь в подготовке материала.
О.Ю. Мокроусов
Алексей Николаевич Соколов родился в 1871 году в селе Коноплино Ряжского уезда (пометка бабушки - село Коноплино Ухоловского района). Учился в местной школе, по окончании ее был отправлен родителями в Рязанскую духовную семинарию. О, эти безмятежные годы учебы, новые встречи, новые друзья и увлечения! Строгие, но необычные учителя. Среди них знаменитый художник Николай Васильевич Шумов, преподаватель живописи. Здесь в Рязани Алексей знакомится с его дочерью Екатериной, которая училась в то время в Епархиальном училище. А вскоре его направляют на работу в родной Ряжский уезд, где он служит до 1899 года в храме св. Александра Невского, что на железнодорожной станции Ряжск-II.
Но вернёмся в Петрово. Село семье Соколовых понравилось. А значит, надо было обживаться на новом месте. Забот навалилось сразу же много. Это и работа в школе в качестве учителя, и знакомство с прихожанами, обустройство храма, да и надо было подумывать о строительстве нового дома для семьи. За веселый характер, за то, что любил Алексей Николаевич поговорить о жизни с людьми по душам, да и старался не обижать крестьянский люд, всякому бедному да нищему помогал, отвечали прихожане ему взаимопониманием и помощью в делах его. Новый дом получился на славу большим и просторным. С гостиной комнатой и спальней, столовой и кухней. Был в доме и кабинет Алексея Николаевича, где хранилась обширная библиотека художественной литературы, ценные духовные книги. Украшали дом живописные работы отца екатерины Николаевны: большой портрет нищенки с палочкой, автопортрет Шумова Николая Васильевича, портрет Екатерины Николаевны и множество других работ. Стояла в гостиной и фисгармония, на которой играл вечерами Алексей Николаевич, готовясь к службе. А службу он свою любил и относился к ней со всей строгостью, какой подобает истинному священнослужителю. Но особенно он ждал два праздника: престольный петровский Фрола и Лавра и Пасху. С широчайшим размахом и самобытно праздновали их на селе. Со всей округи на Фролов день везли к Святому источнику святить лошадей, в иные годы набиралось их аж под тысячу. Рядом с церковью обычно ставили карусель, и неугомонная ребятня, казалось, сутками напролёт проводила на ней время. Праздник длился 4 дня. На четвертый день обычно мыли овец. На Пасху колокольный звон стоял над селом аж три дня. И всё та же ребятня лезла на 30-метровую колокольню, чтобы вдоволь наглядеться как, там внизу, мужики со всего села мутузят друг друга в кулачном бою, загоняя то один конец села в ручей, то другой. Всем веселье, да праздник, а отец Алексей начинал подворный обход со службой. Впереди него шел церковный причет с четырьмя иконами: Иисуса Христа, Божьей Матери, Светлого Святого Воскресенья и св.Николая Угодника. А у каждого двора их ждали хозяева с молитвами и угощеньем.
Проходили годы, семья Соколовых росла. Родились Елизавета, Надежда, Валентина, Борис, Людмила, Николай, Александр.
В 1917 году в село пришла весть о свержении царя. Отец Алексей, впрочем, как и все священники по всей России, совершил крестный ход по селу. Все петровские люди, стар и моад, вышли на главную улицу. Шли со знаменами и иконами. Шли, не зная, что провожают в прошлое старую жизнь, что впереди новая, неизвестная. Впрочем, отец Алексей чувствовал, что возврата к старой жизни уже не будет. Много раз он впоследствии будет говорить своей младшей дочери: "Ты родилась в новое время, стало быть, и жить надо по-новому, уже не так, как мы". Что вкладывал в эти слова Алексей Николаевич? О чем думал, о чем мечтал, чего хотел для своих детей? Теперь уже никто не узнает.
1918 год был радостным: родилась младшая дочь Оленька. Но радость Соколовых была недолгой. Через семь месяцев Екатерина Николаевна заболела тифом и умерла. Всё село сожалело о ней. Ведь не один раз она приходила в крестьянские избы к больным людям и лечила их недуги. МНого раз помогала бедным, присылая еды и одежду. Затосковал отец Алексей. Садился он вечерами за свою фисгармонию и под звучание инструмента вспоминал, как, будучи семинаристом, бегал к ней на свидания, перелезая через высокий забор дома Шумовых. Вспоминал, как однажды под вечер местный драчун и забияка Кирилл Петраков бросил в его окно камень и разбил стекло. Как хотелось ему тогда вызвать жандарма, да и наказать забияку, но матушка Екатерина уговорила простить его. А Кирилл только плакал, да просил прощенья. И был прощен. Бывало, и ругала она его, когда тот уходил в праздничные дни служить по дворами и не приносил ничего съестного домой, раздавая все по дороге бедным. Как много всего было в их жизни! Но оставалась всегда она для него опорой и хранителем семейного очага. Похоронили Екатерину Николаевну в Петрове, возле Никольской церкви. И долго еще благодарный петровский народ ставил за упокой ее души свечку.
С этих дней заведовать хозяйством начали старшие дочери да нянька, Пелагея Вышегородцева (Лазуткина). Она и выходила младшую Оленьку. Много приходилось ей видеть работы: и стирала, и убирала по дому, шила, готовила обед. Благо, что была она отменным поваром, не зря работала в свое время в усадьбе у помещицы Казаковой. Простая русская женщина! Это она после ареста Алексея Николаевича не побоится и возьмет всю семью к себе, отделив им половину своего дома. Это к ее дому, как стемнеет, будут пробираться люди и приносить мясо, хлеб, одежду для детей священника. Иногда в избе стояло до 30 крынок молока. Благодарный все же петровский народ. Помнил он доброту Соколовых.
Хозяйство у Соколовых было большое: лошадь, корова, несколько поросят, много овец, птица. Больше всех со скотиной любил возиться сын Борис. Хоть и был он с детства хроменьким, но не уступал деревенским мужикам ни в чем. Работал так, что ноги свои больные стирал в кровь. Зато и удовольствие получал большое от работы своей. Бывало, сядет поутру на серого в яблоках рысака и пронесется на нем через все село. Да и младшие братья, чем могли, тем и помогали, хоть и были еще малы. И кто знает, кем бы они стали в своей жизни? Только, видно, от судьбы не убежишь. Все тревожней становилось на селе. Все чаще приезжали из города люди с оружием. В один из таких визитов они потребовали ключи от храма: им нужен был золотой крест. Собрался народ, не пуская людей с оружием в церковь. Да разве могли они противостоять этому насилию, ведь Бог был объявлен новой властью вне закона. А с теми, кто не согласен, разговор простой – статья 58 и лагеря.
Наступил тревожный 1929 г. В стране уже полным ходом шла борьба с церковью и ее служителями. 27 января собрание села Петрово постановило о передаче усадьбы Соколовых "под культурное пользование". Прожили Соколовы в своем доме до мая месяца. А 27 числа приехали вооруженные люди. Зайдя бесцеремонно в дом, они потребовали: "Ну что, поп, откажись от бога, глядишь и жив останешься". Подумал Алексей Николаевич и ответил: "Нет уж, с чем родился, с тем, видать, и помирать придется". Под прицелом винтовки его вывели на улицу и посадили в телегу. А всех детей босиком, в чем были одеты, выгнали на улицу, где уже собралась большая толпа и теснила вооруженных людей в сторону, хлестая их своими шушпанами, пытаясь отбить батюшку. А тот молча смотрел на толпу. И такая грусть была в его взгляде, что все сразу как-то замолкли и замерли. И везли его в скрипучей телеге через все село, а он своим взглядом последний раз окидывал каждый дом, каждого встречного человека, и те кланялись ему вслед, провожая в последний его путь по селу. И уже не узнает отец Алексей, как будут ломать и грабить церковь. Как застонет и упадет 30-метровая колокольня, как кувалдами будут разбивать колокол, жечь на скотном дворе иконы, как закатают в асфальт могилку Екатерины Николаевны. Да разве выдержало бы его сердце, если бы он увидел такое?
Через месяц из Ряжской тюрьмы его перевозили в Рязань. А дети, каким-то чудом узнав об этом, отправились в город на станцию, чтобы увидеть родное лицо, чтобы крикнуть, что ждут его. 20 ноября 1929 г. постановлением особого совещания при коллегии ОГПУ Алексей Николаевич Соколов был осужден по ст. 58-10 уголовного кодекса РСФСР (антисоветская пропаганда) к 3 годам лишения свободы с заключением в концлагерь. Так началась еще одна, другая, жизнь семьи Соколовых.
Алексей Николаевич был отправлен на север, в Северодвинск, на лесоповал. Не раздумывая, за ним отправилась его дочь Елизавета. Ох, и трудная жизнь выпала на ее долю! Будучи замужем за священником Михаилом Михайловичем Дроздовым, которого к этому времени отправили в ссылку в Горьковскую область, она разрывалась, переезжая то к отцу, то к мужу. Тяжелая болезнь одолела в лагере Алексея Николаевича. Уже совсем больным и умирающим он был отпущен из лагеря. Поезд мчал их с дочерью на родину. Как же ему хотелось увидеть родные лица детей, как хотелось хоть немного спокойствия! Дочь Елизавета поняла: не доедет он домой, и приняла решение остановиться в Москве. Так и сделали. Алексея Николаевича сразу же отправили в больницу. И к нему, больному и немощному, съехались его дети. Своим усталым взглядом он обвел всех и вдруг спросил: "А это кто?" "Это наша младшенькая". Не узнал он свою Оленьку. А та расплакалась: так ей было обидно. И вдруг Алексей Николаевич попросил сахарку. Все как-то забегали, засуетились, а сахара так и не нашли. Да он уже был и не нужен ему. 21 августа 1932 г. на 62 году жизни Алексей Николаевич Соколов умер. Не стало больше простого сельского священника. Похоронили его в Москве на Ваганьковском кладбище.
Вот, пожалуй, и вся история. Правда, было еще одно событие в начале 50-х, о котором нельзя не сказать. Три дочери, Елизавета, Людмила и Ольга, вместе с Михаилом Михайловичем Дроздовым да внуком Алексеем приехали в Петрово, чтобы отслужить поминальную молитву на могилке Екатерины Николаевны. Зажгли свечки да поставили их на асфальт, и загремел своим мощным голосом Михаил Михайлович, и стал собираться народ. Испугалась Елизавета, зашептала она на ухо своему мужу: "Миша, пошли отсюда, пошли, ведь заберут нас". "Нет, - ответил он,- грех это – прерывать службу".
Вот так и стоит эта могилка, до сих пор закатанная асфальтом, словно кто-то боится, что восстанет прах покойной Екатерины Николаевны и расскажет то, чего мы еще не знаем. А может, уже пора разбить этот асфальт? И так хочется вспомнить слова отца Алексея: "Мы живем в новое время, стало быть, и жить надо по-новому". Дай нам Бог…
1 сентября 1995 г. Алексей Николаевич Соколов был реабилитирован.
Автор статьи выражает благодарность Ольге Степановне Лариной, Марии Ильиничной Логуновой, Евдокии Петровне Базвановой, Ольге Алексеевне Соколовой, Алексею Тимофеевичу Цымбулову за помощь в подготовке материала.
О.Ю. Мокроусов